«Когда мы поем “Ближе, Господь, к Тебе, ближе к Тебе”, мы не воображаем себе приближения в пространстве, но думаем о близости наших отношений с Ним. Мы молимся именно о большей степени осознания, о более совершенном переживании Божественного Присутствия. Нам не надо взывать через бездну к отсутствующему Богу. Он гораздо ближе к нам, ближе нашей собственной души, ближе самых тайных наших помыслов…

У нас достаточно оснований стремиться сделать Бога центром всех своих упований, пожертвовать ради Одного многим…

Высочайшая любовь к Богу есть любовь не ума, а духа. Бог есть Дух, и лишь дух человеческий способен познать Его воистину. В глубинах духа человеческого должен пылать огонь, иначе любовь человека не является истинной любовью к Богу. Великими в Царстве Небесном называли возлюбивших Бога более, нежели возлюбили Его иные. Всем нам известны таковые, и мы с радостью отдаем должное глубине и искренности их благочестия…

Бернард Клервоский выразил это в музыкальном четверостишии, которое находит немедленное признание во всяком сердце, почитающем Бога.
“Мы вкушаем Тебя, о живительный Хлеб,
И страстно желаем, продлить этот пир!
Мы пьем из Тебя, о великий Источник,
И души наши жаждут наполняться Тобой…”

Автор манящего своей стариной классического английского труда под названием “Покров Неведомого” (“Cloud of Unknowing”) наставляет нас: “Вознеси сердце твое к Богу, смиренно прося любови, и помысли о Нем Самом, а не о делах Его. При этом откажись и мечтать о чем бы то ни было, кроме как о Самом Боге. Чтобы ничто не имело воздействия ни на ум твой, ни на волю, кроме Самого Бога. Лишь этот труд души твоей всего более угоден твоему Богу”. И далее он советует, чтобы мы в своих молитвах продолжали сдирать с себя все лишнее, в том числе и собственную теологию. “Ибо достаточно одной решимости устремиться к Богу без всякой иной причины, кроме Самого Бога”…

Фредерик Фэйбер был одним из тех, чья душа воздыхала о Боге, как серна в поле о водном потоке, и полная мера, которой Господь открывался сердцу его, ищущему Бога, возжигала в жизни этого доброго человека огонь благоговейной любви… О Боге-Отце он поет так:

“Лишь сидеть и думать о Боге,

О, что за радость!

Нет высшего блаженства на земле,

Чем мечтать о Нем,

Тихо произнося Его имя.

Отец Иисуса, любви воздаянье!

Что за восторг

Пасть ниц пред престолом Твоим

И взирать и взирать на Тебя! ”

Любовь к Личности Иисуса снедала его. Она пылала в нем, как сладостное и святое безумие, истекая из уст его наподобие кипящего золота. В одной из своих проповедей он сказал:
“Куда ни обратись в Церкви Христовой, всюду Христос. Для нас Он есть начало, средоточие и конец всего… Все в Нем благо, все праведно, все превосходно, все радостно и все это для любящих Его. Никто не будет бедным, ибо, если ты свершишь свой выбор, Иисус станет твоим владением. Никому не стоит падать духом, ибо Иисус есть радость небесная. Его радость приходит в разбитые горем сердца. Мы без труда преувеличиваем многое, но единственного мы не способны преувеличить – долга своего пред Иисусом или, иначе говоря, Его сострадательной и всеобъемлющей любви к нам. Проговори всю жизнь об Иисусе, и тогда не выскажешь о Нем всего, что услаждает нас Не хватит и самой вечности, чтобы познать, каков Он, или прославить Его за все, что Он сделал. Но это и неважно, ибо мы пребудем с Ним в вечности, а другого нам не нужно”…

Пламенную любовь испытывал Фэйбер и к Духу Святому. Он не только в своем богословии утверждал Божественность Его и полное равенство с Отцом и Сыном, но прославлял это и в своих песнопениях и проповедях. Он буквально припечатывал свой лоб к земле в энергичном, полном огня поклонении третьей Личности Божества. В один из своих замечательных гимнов, посвященных Святому Духу, он вводит слова, свидетельствующие о его пылкой преданности Ему:

“О Дух, прекрасный и устрашающий! 

Мое сердце готово разбиться

От Твоей бесконечной нежности

К нам, бедным грешникам”…

За всем благом в жизни человека стоит Бог, так же стоит Он и за духовной восприимчивостью. Здесь проявляется верховная власть Божья, которую ощущают даже те, кто не придает значения богословскому обоснованию этой восприимчивости. Микеланджело выразил это в сонете:

“Мое сердце без Тебя – бесплодная, глина.

Оно не может напитать меня.

Ты – семя добрых и благочестивых дел,

Которое прорастет только там, где

Ты скажешь: “Да будет”.

Мое сердце изменится, если

Ты покажешь Свой истинный путь”…

Николай Кузанский писал более четырех веков тому назад: “Когда все стремления мои обращены на Тебя, поскольку все стремления Твои обращены на меня, когда я взираю на Тебя одного и ни на что иное, поскольку Ты окружил меня Твоею заботою, когда я направляю свою любовь к Тебе одному, поскольку Ты, Который Сам есть любовь, обращаешься ко мне одному, тогда что есть, Господи, жизнь моя, как не это объятие, каким Твоя восхитительная сладость так нежно охватывает меня? ”…

Жизнь вечная, утверждает Николай, есть “не что иное, как благословенный взор, которого Ты никогда не отводишь от меня, и даже от самых потаенных уголков души моей. Взирая на меня, Ты даруешь мне жизнь; жизнь эта есть беспрестанный дар сладчайшей любви Твоей, и дается она мне, чтобы Твоя любовь воспламенила мою любовь к Тебе, и питала меня этим огнем, и, питая, воспламеняла мое желание, давая мне пить от росы веселья, чтобы от пития этого бил источник жизни, умножающий и укрепляющий ее”…»

Эйден Тозер, “Стремление к Богу”.

(Есть множество и других свидетельств Божьих людей, который возлюбили Его больше всего в этом мире. Испытывают ли наши сердце и душа подобные чувствования, как это было у вышеупомянутых детей Божьих, и когда мы находимся в уединении перед Господом, – изливаются ли из наших уст искренне, честно и в изобилии любви, переполняющей наше сердце, подобные слова, обращенные к нашему Господу???


Этой выдержкой заканчиваю цитирование книги «Стремление к Богу» замечательного служителя Господня Эйдена Тозера. Книги, подобные этой, рекомендую иметь каждому в личной библиотеке — обычной или электронной, перечитывать несколько раз за жизнь, и в своё время познакомить с ними своих детей и внуков.)