Вдумаемся в эту притчу. Некий человек пригласил самых своих, видимо, близких людей на пир — то есть разделить с ним его радость, вместе с ним побыть в радости его. И эти приглашенные один за другим отказались. У каждого была своя причина. Один купил кусок земли, крепко осел на этой земле, овладел ей, стал хозяином, и не было у него времени и охоты разделить чужую радость, – у него была своя. Другой человек купил пять пар волов, ему надо было работать, у него была задача в жизни, ему некогда было погружаться в радость другого человека, быть бездельным в чужой радости, когда у него было земное дело, свое творчество. Третий женился; он нашел свою радость, и потому не до чужой радости ему было. Все отвернулись от своего друга, потому, что нашли что-то, что их занимало больше дружбы, больше любви, больше верности.

Не такова ли наша судьба? Зовет нас Господь разделить с Ним жизнь, Его жизнь, разделить с Ним вечную, небесную жизнь и, значит, и вечную радость. И мы говорим: да, Господи, придем, но придем тогда, когда нечего нам будет делать на земле. А пока есть клок земли, к которому можно прилипнуть сердцем, пока есть дело, которым можно увлечься и опьянеть, пока есть своя радость, пусть маленькая, но своя, – до Твоей радости, Господи, дела нет. Придет время, когда отойдут от нас все эти радости, тогда, может быть, вспомним о том, что Ты нас приглашал к Себе. Может быть, когда своего не будет, поживимся чужим, Твоим.

Разве не так мы живем? Каждый к чему-то сердцем прилип, каждый чем-то увлекся до опьянения, каждый ищет своей радости, — а жизнь течет, и Господь пришел на нашу землю и открыл нам Свою радость. Он пришел на эту землю и всю ее так полюбил, что если бы мы с Ним были, она вся была бы наша. Но не собственнически, не так, как хозяин переживает обладание землей, а как художник видит красоту и, свободный от обладания, ликует об этой красоте. Господь вошел в жизнь и творит дело, и зовет нас стать участниками этого дела – дела преображения жизни, преображения мира, превращения земли в Царство Небесное. Но это требует большого сердца и широко раскрытой любви, это требует готовности не только собственное, но и чужое дело считать своим. Чтобы так открылась наша душа, что дело Божие стало бы нашим делом, и чтобы мы могли забыть свои поделки для большого дела Божия.

У каждого из нас сердце раскрывается любовью к кому-нибудь, а Господь нам говорит: твое сердце слишком узко! Слишком узко сердце твое, открой его шире: полюби любимых и нелюбимых, полюби своих, но и чужих, полюби жертвенной любовью, способной себя забыть. Но этого-то ни мы, ни люди, описанные в притче, не умеем делать. Именно себя забыть не умеем. И мы ждем, чтобы нас забыла земная радость, для того, чтобы вспомнить о радости небесной. Проходит жизнь, проходим и мы мимо жизни, – потому что мы могли бы теперь этой небесной жизнью жить.

Господь нам говорит: ищите прежде всего Царство Небесное. Он не прибавляет: а другое все будет у вас отнято. Наоборот, Он говорит: все остальное приложится к тому. Неужели мы не можем понять, что Господь пришел на землю, чтобы дать нам жизнь и жизнь с избытком?! Чтобы вся земля стала нам родная, а не только какой-то малый клочок ее. Чтобы все дело, все творчество, весь путь земли стал нашим, а не только малое-малое, что мы можем сделать за короткое время земной жизни.

Он говорит нам о том, что любовь наша, которая охватывает столь немногих, сможет их удержать полностью, если только она забудет об обладании и вспомнит о бесконечном просторе любви Божией. Аминь!