Святой Иоанн Лествичник так назван потому, что он оставил духовное руководство – “Лествицу” восхождения от земли на Небо, из глубин греха до вершин любви Божией и соединения с Ним.
На первой ступени этого восхождения святой Иоанн нам говорит: «Не за то, братья, будем мы осуждены на суде, что не совершали мы чудес, что не богословствовали, но за то будем осуждены, что не плакали о грехах своих».
Вот где начинается наше спасение или завязывается узел нашей погибели. Мы обо многом плачем: плачем об утратах своих, плачем об оскорблениях, которые нам наносят люди, плачем мы о болезни, плачем о различном, многообразном горе, которое встречается нам в течение жизни. И мы не видим, что болезнь, и горе, и страдание, и утрата – все они могут быть чисты и могут быть звеном, которое соединяет нас и с Богом, и с людьми.
Но одно мы забываем: забываем, что есть грех в нашей жизни, делаемся к нему нечуткими, забываем его легко, скорбим о нем мало. А вместе с тем, это – единственное несчастье человеческой жизни. Все остальное может быть чисто, – но грех темен. Грех оскверняет, убивает человека. И не только его одного, даже не только его сообщников во грехе: убивает он человеческие и божеские отношения.
Какой бы мы ни совершили грех, первое, чего мы ищем, чего мы хотим, – это закрыться от Бога. Как бы Бог этого не знал! Как бы Он этого не приметил! Как бы Он это забыл!
И когда мы говорим: “Как бы Он это простил”, мы так часто говорим это не из глубины раздирающей душу скорби о том, что мы разорвали отношения любви, веры и дружбы, а потому, что случилось что-то, от чего нам страшно делается, от чего холодеет душа; потому что, когда мы станем перед Богом, нам будет стыдно и боязно.
Грех нас отделяет от людей. О своем горе, об утрате, о несчастье можно сказать, можно поделиться ими с ближним, можно получить от ближнего поддержку, можно силу получить от взаимного доверия, от того, что мы делим друг со другом этот ужас земли. Но грех нас от человека отделяет. Он отделяет нас от тех, перед которыми было бы стыдно. Он отделяет нас от тех, которые были сообщниками наших грехов, потому что они нам – живое и мучительное напоминание; потому что мы знаем, что мы не только за себя, но друг за друга ответим на неумолимом суде правды и любви Господней.
И вот грех убивает все в жизни. Но меньше всего мы ощущаем его как смерть. Плачем мы обо всем, сетуем обо всем, горюем обо всем, кроме как о том, что заживо умираем, что постепенно вокруг нас образуется непроходимое кольцо отчужденности и от грешника, и от праведника, и от Бога. Это кольцо не может разомкнуться даже любовью других, потому что нам тем более стыдно и страшно, чем больше нас любят. Вот почему в самую основу нашего спасения, нашего покаяния Иоанн Лествичник ставит призыв к тому, чтобы мы плакали о своих грехах.
Почему плакали? Мы знаем из своего опыта, что только тогда мы можем заплакать, когда горе, или стыд, или ужас пронзят душу, как копье, что только когда доходит наше страдание до предела, вырываются из нас слезы. С этого надо начать: ужаснуться о том, что мы могли так поступить, что мы могли такими быть. А затем придет и покаяние, то есть тот решительный, беспощадный к себе поворот души, который ставит нас лицом к лицу перед Богом, повергает нас к Его ногам, учит нас просить исцеления, очищения, милости, прощения. И не себе только, но и к жертвам нашей греховности.
И потом, когда сознание наше доходит до такой остроты и глубины, что нам уже невыносима отчужденность от Бога, очень больно сознание совершенного нами духовного преступления против себя и другого, только тогда могут из наших глаз вырваться очищающие слезы. Пока мы не умеем плакать о своих грехах, мы можем с уверенностью сказать, что мы их еще не осознали, что мы еще нечутки, что мы еще холодны, что мы еще во грехе.
Грех убивает. Он убивает нашу душу, делая ее нечуткой и черствой; он убивает отношения наши с Богом и с людьми; он убивает совесть нашу и жизнь в других; он убивает Христа на Кресте.
Подумайте, каждый, о своей жизни, о каждом грехе; вдумайтесь строго и беспощадно. И принесите Богу сначала раскаяние, потом – истинное, все растущее покаяние, пока не прорвется из сердца поток слез, и мы сможем сказать: “Каюсь, Господи, поистине!» – и в этих слезах омоемся от грехов своих. Аминь.