«Самому себе простить невозможно. Никто не вправе сказать: “Я совершил грех, я поступил по отношению к человеку недостойно, я себя замарал, но это прошло, теперь я могу об этом забыть”. Это значило бы сделать свое греховное состояние законным, значило как бы заявить свое право быть недостойным и себя, и Бога, и ближнего, и жизни. Поэтому сам человек никогда себе простить не может, не имеет права себе простить. 

Но, с другой стороны (и это так же важно), человек должен быть в состоянии принять прощение, которое ему дается. Мы не имеем права отбросить, отклонить, отречься от прощения, которое Бог или человек нам дает – и дает всегда некоторой ценой. Когда обиженный нами человек, переболев, перестрадав, нам говорит: “Пусть мир будет теперь между нами! Рана, которую ты мне нанес, зарубцевалась, боль прошла. Ты меня мог бы убить этим, но милостью Божией я остался жив. И я тебя достаточно люблю, чтобы тебе дать тот мир, который Господь вложил в мою душу”, – мы должны быть в состоянии смириться и принять прощение.

Нам часто мешает принять прощение наша гордость: как я буду принимать прощение, тем самым признав, что я действительно виноват? Признав, что я для себя ничего не могу сделать и что только этот человек, которого я унизил, оскорбил, обобрал, может меня восстановить в моем человеческом достоинстве. Как я могу зависеть в такой степени от другого человека? Порой бывает очень трудно принять прощение именно из-за этой гордыни, именно из-за того, то мы не хотим быть восстановленными в нашем достоинстве по чужой милости. 

Мы хотим это достоинство иметь в себе или заработать на него право. Но право на прощение никто никогда не зарабатывает. Как никто никогда не зарабатывает право на то, чтобы его любили. А быть прощенным – это всегда значит, что кто-то тебя достаточно полюбил, чтобы взять на себя твой грех и его изжить в себе. Поэтому мы должны быть готовы смириться, принять это целительное унижение. И только если мы можем его принять всем сердцем, всем сознанием своим, мы можем быть исцелены.

Так Христос “исцелил” апостола Петра, то есть вернул цельность тому, кто разбился вдребезги своим отречением. Он как бы собрал эти куски воедино и из останков сделал цельного, монолитного человека. И потому Петр мог затем так доверчиво, прямо, как равный с равным, говорить со Христом… 

И тут начинается радость, покаянная радость. В книге отца Софрония о старце Силуане есть рассказ: когда Силуан был еще молодым, один из его односельчан совершил убийство, попал в тюрьму, отбыл свой срок. После этого будущий старец Силуан видит на деревенском празднике, как этот мужик играет на гармошке и пляшет. Его охватил ужас, он к нему подошел и говорит: “Как можешь ты плясать, веселиться, – ты же человека убил!” И этот бывший убивец ему отвечает: “Да; но когда я был в тюрьме, я глубоко раскаялся и вдруг почувствовал, что Христос меня простил; и теперь я – новое творение”. Это – завершение покаяния, новая жизнь, обновленность, рождение свыше. Пусть частичное, пусть только начало вечной жизни, но вечной жизни, пришедшей в силе, покоряющей всего человека…

Если бы мы рассматривали нашу греховность, наше отдаление от Бога, несоответствие между тем, чем мы должны бы быть, и тем, что мы есть, нашу холодность к людям, – если всё это мы осознавали бы иначе, и способны были бы на это всё с ужасом взглянуть, действительно ужаснуться… Тогда могли бы услышать обращение Спасителя: “Скажи: если ты будешь прощен, если Я тебе скажу теперь, что люблю тебя всей Моей жизнью и всей Моей смертью, Крестом, Распятием – и Воскресением Своим, ты мог бы отозваться радостью и благодарностью?” Радостью о том, что хотя я сам себя простить и исцелить не могу, но могу быть прощенным и исцеленным силой Божией. А благодарностью, потому что если это так, то действительно вся христианская жизнь сводится только к одному: к тому, чтобы каждой мыслью, каждым движением сердца, всей своей волей и направленностью, всеми своими действиями выразить Богу благодарность о том, что я спасен, потому что я ТАК Богом любим… И если я так любим, то вся моя жизнь должна стать живым, постоянным знаком ликующей благодарности Богу за то, что Он есть, за то, что Он так нас умеет любить.»