Мне рассказывали о человеке, который не мог отличить букву «А» от головы быка; также я знаю людей, которые не в состоянии указать, где большое «А», а где малое; однако, они не самые большие невежды на свете. Они по хвосту могут определить достоинства коровы; они знают, что репа не растет на дереве; они могут отличить буряк от моркови, а зайца от кролика, – в то время как есть образованные люди, которые вряд ли знают все это. Пусть они неграмотны, но зато умеют пахать, сеять, жать и косить, а также содержать семеро детей, не оставаясь никому должными, хотя в это же самое время существует множество людей, недостаточно умных для этого.

Невежество в книжном учении – не похвально, но неумелость в тяжелом труде – гораздо хуже. Мудрость не всегда говорит на латыни. Над рабочим костюмом часто посмеиваются; но те, кто их носит, и на половину не так глупы, как их считают. Мудрость бедняка – это алмаз в оловянной оправе: лишь знатоки могут оценить ее. Мудрецы часто ходят в заплатанной одежде, и это не вызывает симпатии у людей. Мне же человек милее его одежды: скорлупа – ничто, все кроется в зерне. Не в глухих углах нужно искать невежд – они чаще встречаются в столицах.

Я желал бы, чтобы всякий умел читать, писать и считать; это, я полагаю, никогда не помешает. Но, заметьте, что эти познания еще не дают жизненной мудрости. Уметь читать и писать – значит то же самое, что иметь инструменты для ремесла. Но если вы не умеете с ними обращаться, то их наличие нисколько не улучшит вашего положения.

Всякий должен знать, что ему подходит более другого и что делает его наиболее полезным человеком. Если кошка может ловить мышей, а курица – класть яйца, они делают дело более всего им соответствующее. Что толку, если лошадь знает, как летать? Вполне достаточно того, что она умеет скакать. Крестьянин должен изучать все, относящееся к сельскому хозяйству; кузнец должен знать лошадиное копыто; доярка должна уметь доить коров, бить масло и хранить молоко; а жена рабочего должна усвоить, как варят и пекут, стирают и штопают. Я позволю себе сказать, что люди, не знающие обязанностей своей профессии, – весьма невежественны, даже если они знают, как зовут по-гречески крокодила или в состоянии написать оду ласточке. Поэтому часто оправдывается поговорка: «Яша ходил в школу, учился быть дураком».

Если человек упадет в воду, то умение плавать для него важнее, чем высшая математика. Девушек учат танцам и иностранным языкам, тогда как умение шить и знание хозяйства было бы гораздо полезнее для них. В эти тяжелые времена, когда с трудом можно заработать на жизнь, хорошие практические познания и деловые навыки могут оказаться неизмеримо полезнее всех университетских наук; но кто говорит в наши дни о практическом, толковом методе школьного воспитания?! Школы могли бы принести огромную пользу, если бы так поступали. Если желают иметь охотничью собаку, то ее воспитывают соответствующим образом: почему с людьми поступают иначе?

Вот семья, в которой шесть дочерей. Ни одна из них ничего не делает, так как их мамаша умерла бы от горя, если бы хоть одна из дочек испортила свои нежные ручки стиркою или цвет своего личика, работая в огороде или у плиты. Смех берет, когда слышишь их рассуждения о модах и приличиях, тогда как они, по меньшей мере, вдвое беднее дочерей нашего лавочника, которые сами зарабатывают на свое содержание и копят деньги к тому времени, когда какой-нибудь молодой хуторянин посватается за них. Верьте мне, кто женится на такой «благовоспитанной» девице, тот поступит не лучше, чем, если бы женился на восковой фигуре. Мамаша таких девиц может сердиться, сколько ей угодно, я же продолжаю утверждать, что она и ее дочери – большие невежды, так как не знают того, что для них полезнее.

Всякая килька хочет в наше время сойти за селедку; всякий осел считает себя достойным быть одной из королевских лошадей; всякая свечка выдает себя за солнце. Если же человек, одетый франтом, в крахмальном воротничке, со стеклышком в глазу, с тростью в руке, с блестящей цепочкой на жилете и с пустотой в голове воображает себе, что люди не видят насквозь его хвастовства и шутовства, то он не может не быть невеждою, большим невеждою, ибо не знает самого себя. Франты, одетые по последней моде, считают себя большими господами, но вряд ли кто-то еще разделяет их мнение. Учитель танцев может обучить болвана нескольким па, а портной великолепно его нарядить, но они не могут сделать из него человека. Вы можете красить жернов в какой угодно цвет, но вы не сумеете превратить его в сыр.

У нас также имеется много поэтов и писателей, вернее невежд, считающих себя таковыми. Но бессмыслица всегда остается бессмыслицей, безразлично, изложена ли она в прозе или в стихах, точно так же, как фальшивая монета негодна, независимо от того, звенит она или нет.

Когда люди доверяются адвокатам и ростовщикам (безразлично евреи они или язычники), если они занимают деньги и спекулируют, то они постыдно невежественны. Даже гусь на лужайке – и тот умнее их, так как убегает, когда у него хотят выщипать перья.

Люди, оставляющие свои деньги в трактирах и принимающие поклоны и приветствия трактирщика за подлинные знаки уважения, являются настоящими простофилями. Сало кладут в мышеловку не для того, чтобы кормить мышь, а чтобы поймать ее. Огонь жгут не для удобства рыбы, а затем, чтобы ее поджарить. Плох тот колодец, в который нужно лить воду, и трактиры плохие друзья, ибо они отбирают у нас все, а не дают ничего, кроме головной боли и головокружения. Кто называет своим другом позволяющего ему напиваться, тот крайне глуп. Если я трачу деньги на содержание дома, то пусть это будет мой собственный дом.

Кто думает, что политические партии могут уменьшить налоги, того нянька, должно быть, в детстве уронила. Кто ждет милосердия и помощи от благотворительных комитетов, тот, вероятно, воспитывался в сумасшедшем доме. Кто верит обещаниям, сделанным во время выборов, тот заслуживает титул осла. Кто верит всяким «друзьям народа», тот весьма неблагоразумен. Будучи избранником, такой господин будет защищать интересы рабочих лишь тогда, когда они будут совпадать с его собственными.

Одолжить зонтик и надеяться, что вам его вернут; сделать человеку добро и ожидать, что онответит тем же, когда вы будете в нужде; укротить языки некоторых женщин; пытаться понравиться всем; надеяться на то, что сплетники будут говорить о вас хорошо; рассчитывать узнать правду из людской молвы, – все это доказательства большого невежества.

Кто лучше всего знает мир, тот меньше всего доверяет ему; и вообще, кто ему верит, тот большой простак: с таким же успехом можно верить лошадиному копыту или собачьему зубу. Доверие к другим разорило многих. Кто доверяет свое дело служащим и слугам, думая, что оно пойдет хорошо, тот очень неразумен. Мыши знают, когда нет кошки, а слуги знают, когда нет господина. Как только хозяйский глаз не смотрит, рука рабочего ослабевает; так бывает в подавляющем большинстве случаев. Хозяйский глаз и хозяйская рука – лучшие работники в доме. Кто валяется в постели, утешая себя мыслью, что дело пойдет само по себе, тот глубоко ошибается.

Тот, кто пьянствует и ведет беспорядочную жизнь и удивляется, почему его лицо покрыто морщинами, а карманы пусты, перестал бы удивляться, если бы обладал хоть крупицей разума. Кто ищет в кабаке счастья, тот лазит на дерево за рыбою. Весь ум таковых уместится в яичной скорлупе. В противном случае они не стали бы искать удовлетворения там, где оно может быть найдено с такой же вероятностью, с которой корова – в вороньем гнезде. Но, увы, негодники так же многочисленны, как мыши в копне пшеницы. Если бы можно было показать кому-нибудь из ведущих легкомысленную жизнь истинные результаты их безобразия, то он, наверно, исправился бы; хотя я и не уверен в этом, так как они видят все это и остаются такими же самыми. Они поступают, как ночная бабочка, опалившая себе крылья в огне и все же летящая на свечу. Действительно, если лентяи и пьяницы полагают, что они могут прожить, не вынимая рук из карманов, а носы из пивных кружек, – то они воистину невежественны.

Когда я вижу молодую женщину с целым огородом на голове и с доброй половиной модного магазина на себе, вертящуюся во все стороны и уверенную, что все очарованы ею, то я поражаюсь, как она невежественна. Рассудительные люди не женятся на платяных шкафах или на шляпных коробках – они ищут порядочных женщин, а женщины такого рода всегда одеваются скромно.

Я считаю ограниченными тех людей, которые насмехаются над религией и в своем высокоумии не верят в Святое Писание. Они по большей части употребляют необычайно ученые слова и ужасно хвастливы. Впрочем, если они думают, что таким образом могут разрушить веру мыслящих людей, которые испытали на себе силу милости Божией, то они крайне невежественны.

Кто смотрит на восход и закат солнца и не видит следов руки Господней, тот должен быть более слепым, чем крот, и тому место, в сущности, под землей. Господь Бог кажется мне говорящим со мною из всякого цветка, улыбающимся мне со всякой звезды, дышащим всяким дуновением утреннего ветерка и говорящим во всякой грозе. Очень странно, что столь многие образованные люди нигде не могут увидеть Бога, тогда как я, неученый пахарь, ощущаю Его повсюду. Я не испытываю желания менять свое место, так как чувство присутствия Божия доставляет мне радость и утешение.

Говорят, человек для собаки, словно бог. В таком случае человек является гораздо хуже собаки, поскольку не желает слушать голоса Божьего, тогда как собака повинуется свистку своего господина. А ведь они называют себя «философами»! Нет, настоящее их имя – безумцы, ибо только безумец сказал в сердце своем – «нет Бога». Овцы чувствуют приближение дождя; ласточки знают, что зима надвигается; и даже свиньи, говорят, могут предвидеть изменение ветра. Насколько же низшим животным должен быть тот, кто живет среди вездесущего проявления Божия – и не замечает Его! Посему становится совершенно ясным тот факт, что человек, будучи весьма ученым, одновременно может быть и крайне невежественным.

(Чарльз Сперджен, «Беседы Ивана Пахаря».)